Сыновья Востока

[Dacco]

Фэндом: Naruto

Персонажи: Итачи/Наруто

Рейтинг: PG-13

Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, POV, AU, Эксперимент

Предупреждения: OOC

Размер: Драббл, 4 страницы

Статус: закончен

Наруто

Кутаясь в тонкую ткань кашемирового молочного пледа, я быстро ступаю босыми ногами по холодному камню уличной плитки, направляясь по известному одному Богу пути. Ночь, а вместе с ней и мгла, окутали улицы Востока дымкою особого шарма и таинственности, придавая этому месту какой-то мистический, а вместе с тем и волшебный образ. Ветер треплет мои длинные, распущенные светлые волосы, а я, прикрыв глаза и на мгновение замерев, наслаждаюсь этой свежей прохладой с примесью ароматов корицы и миндаля. Нигде более не услышать этого запаха, не ощутить его действия. Ты как будто становишься легким, тонким и звонким, ты способен слиться с ласковым ветром и нестись вместе с ним по просторам загадочного Востока.

Ноги принесли меня к твоему дому…

Если честно, я совсем не удивлен. Я касаюсь пальцами шершавого дерева твоей двери, да эта дверь одна из многих других, вмурованных в эту бесконечную песчаную стену, но именно ее я помню до мельчайших трещинок и зарубин… Ведь раньше этот дом был недосягаем для меня, он казался мне чем-то заоблачным и удивительным, куда не может ступить нога такого человека, как я. Помнишь ли ты обещание данное мне когда-то? Льну к теплой поверхности двери, прижимаюсь щекой и прислушиваюсь к звукам внутри, там уже два года тишина… На протяжении стольких лет я прихожу к порогу твоего дома, касаюсь рукой деревянной преграды, разделяющей этот мир с твоим, и замираю, придаваясь воспоминаниям…

Я помню… мы играли в догонялки на ступенях этой улицы и рисовали картины цветными песками на желтых стенах. Никогда не забуду руки твоей матери, которые нежно касались моих мягких, тогда еще коротких, волос в попытке их пригладить, но все это было тщетно. Они, преодолевая законы гравитации, стояли, как иголки у дикобраза… Я никогда не забуду твоих прикосновений и объятий… Никогда не забуду твоей самоотверженности, когда мои родители умерли, ты прибежал ко мне среди ночи, не думая о том, что тебя мог засечь отец и после строго наказать. Ты, увидев меня дрожащего в углу комнаты, увидев около меня две усыпальницы моих родителей, не медля больше ни минуты, подошел ко мне и, подняв на руки, прижал к себе. Я никогда не забуду, как после этого отец исхлестал тебя прутом, которым обычно подгоняют ослов на пастбище… Никогда не забуду твое выражение в этот момент: идеальное бледное лицо было исполнено гримасой боли, но несмотря на это ты не проронил ни слова, ни звука… Мать рыдала в стороне, уговаривая мужа остановиться, но он лишь сильнее рассекал воздух плетью и обрушал ее на твою спину. И все это было из-за меня!.. Я так виноват перед тобою, но на тот момент я мог лишь стоять за дверью весь в непрошенных, несвойственных мужчине слезах и кусать кулаки. Ты приказал мне не вмешиваться, что бы там не произошло. Я не мог ослушаться тебя! Не мог… Буквально через четверть часа ты вышел ко мне и обнял, а я… Я боялся трогать твою спину, поэтому осторожно коснулся руками шеи и неожиданно почувствовал, как сознание и последние силы покидают твое тело. В последний момент я успел подхватить тебя и опуститься на холодные ступени около твоей двери. Перевернув тебя я увидел то, что меня повергло в шок… одно сплошное кровавое пятно на твоей рубахе. Затаив дыхание от ужаса, я аккуратно приподнял хлопковую ткань и чуть не разрыдался в голос. Твоя некогда широкая, красивая и ровная спина с бархатистой светлой кожей была похожа на отбивную: ни одного живого места, повсюду ошметки кожи, которые топорщились, ибо были вспороты. Я не знаю, как нашел в себе силы приподнять тебя и увести к себе. Всю ночь на пролет я менял повязки на твоей спине, смачивал их настоем трав и все снова… Лишь к полуночи твое дыхание, наконец, выровнялось и ты смог уснуть неким подобием сна. Потому и я, немного расслабившись, сомкнул глаза, сев рядом с кроватью, на которой лежал ты. Но сквозь сон я услышал вкрадчивое, тихое шевеление воздуха в маленькой комнате, но я был слишком уставший после всех потрясений и решил, что разберусь с этим утром… Новый день начался с твоего тихого стона, мой подскок на месте и снова понеслось… Отмочить старые повязки, промыть, наложить новые, дать тебе воды, погладить по щеке, заставить отдохнуть и расслабиться. Только к полудню я заметил около моей двери скромный сверток черной ткани, наверное, потому он мог оставаться в полумраке комнаты столько времени незамеченным. Развернув его, я догадался и о личности ночного гостя, и о назначении трав, лежащих в нем. Гостем была твоя мать, а это редкие лечебные травы… Тогда я целую неделю не отходил от тебя, но стабильно каждую ночь на пороге моего дома появлялась то еда, то новый сверток трав. Когда пришло время выздоровления, и ты мог почти спокойно лежать на спине и сгибаться, мне пришлось отпустить тебя, ведь ты хотел вернуться в дом и просить прощения отца.

Тогда-то нашей истории и пришло начало конца.

Чтобы загладить свою вину, ты должен был отправиться в столицу, дабы отработать там долг твоей семьи на стройке нового дворца. Ваша семья должна была уехать туда на неопределенный срок, такова была воля султана… В нашу последнюю ночь ты обещал мне, что вернешься. Ты обещал!.. И вновь влага застилает мой взор, и я сильнее прижимаюсь к двери твоего дома. Мне все равно, даже если щипа вопьется мне в щеку, даже если я умру от заражения. Когда тебя нет рядом, у меня нет смысла жить.

- Наруто, что ты тут делаешь?

Я резко открываю глаза и неверяще поворачиваюсь на голос… такой родной, любимый, успевший немного подзабыться за время твоего отсутствия. Впервые я позволил слезам пролиться, позволил себе стать слабым.

- Наруто… что с тобой? Наруто!

И меня обнимают. Крепко. Надежно. Настолько тепло, что по телу бегут мурашки, а я утыкаюсь носом в твою грудь и чувствую, что готов умереть от счастья…

Ты вернулся, Итачи.

Итачи

- Итачи! Итачи! – звонкий мальчишеский голос ударялся о стены небольшой комнаты и эхом разносился по дому. На зов ребенка из кухни вышел высокий статный брюнет с мягкой улыбкой на тонких розовых губах и легкой тревогой в глазах. Он был в легком укороченном сверху фартуке из ситца, на ходу небрежно вытирая руки полотенцем, мужчина быстро развязывал его ленты.

- Что такое, Саске?

- Когда ты познакомишь меня с Наруто?

- Ох, Саске… - закрыв глаза и опустившись на корточки, он запускает пальцы в темные мягкие волосы ребенка и ласково смотрит на него. – Скоро, дорогой, скоро… Господин, вскоре отпустит меня, и мы уедем домой. В дом, где я родился и где жили мои родители…

Доверчивые темно-карие глаза улыбаются вместе с губами их обладателя, и малыш, поддавшись порыву, обнимает своего… брата, которого считал отцом.

Так случилось, что после отъезда в столицу, его семья пополнилась еще на один рот. Микото долго и упорно скрывала от Фугаку свою беременность аж до шестого месяца, постоянно пряча живот за темными балахонами и горбясь насколько это было возможно, но потом все неожиданно выяснилось, и глава семейства едва не убил собственную жену. Они еле-еле находили средства, чтобы прокормить себя и Итачи, а тут родится еще один бесполезный нахлебник. Но Микото очень хотела этого малыша, по ночам она плакала и просила отца не гневаться на будущего сына, но он был не приклонен и твердил о том, что скинет этого выродка с горы. Он не мог обратить беременность, но убить – он мог.

Учиха Фугаку вырос в семье, где никогда не ценились лишние эмоции и чувства, такие как любовь, забота, нежность. В жестком мире пустыни эти чувства не могли помочь, они только отягощали и без того бедную и тяжелую жизнь людей. Его натаскали этой верой настолько, что он мог без зазрения совести убить собственного ребенка. Почему же тогда был жив Итачи, ведь он когда-то тоже был всего лишь бесполезным ртом? Несмотря на все Фугаку нужен был наследник, кто-то, кто после его смерти мог продолжить дела семьи. Хоть они жили и бедно, но некогда огромный клан Учих почитался и уважался в их крае за силу и благородство. Да, по их жилам текла поистине голубая кровь, однако после одной из войн численность этой семьи с несколько тысяч человек сократилась до нескольких десятков, а позже и вовсе от целого клана в их роду остались лишь Фугаку и Микото. Учихи – все, как один, были воинами, с самого детства детей учили искусству борьбы и убийства, потому в сражении их отсылали на самые опасные и горячие точки… И выходцы из клана держали оборону достойно, до последней капли крови, но… бой был неравный, а потому защитив свою страну, они пожертвовали своими жизнями и существованием клана.

И вот, когда в их семье случилось долгожданное для роженицы пополнение, Микото тайком отдала ребенка Итачи, а сама с фальшивым свертком пошла на встречу с мужем к горному массиву. Подойдя к обрыву, где уже стоял отец ее детей, она со всей силы толкнула его в спину, но он зацепился за ее ноги и пытался подняться. Женщина не могла допустить спасения мужа, поэтому она схватила его за руки и вместе с ним отправилась… вниз. Конечно, когда родители не вернулись и через два дня, Итачи все понял... Долгими ночами, пытаясь успокоить маленького Саске – это было завещание матери, назвать малыша этим именем, – брюнет думал, что делать дальше… Работая по 12 часов в день, он просто не мог сидеть с ребенком. На няню денег не было, парень понимал – это тупик. И ему нужно было выбирать: или он уйдет с работы и они с Саске умрут от голода или он начнет воровать, чтобы была возможность нанять хоть какую-то няньку. Конечно, выбор был ясен… В тот же вечер, уложив малыша спать, он впервые в жизни пошел на преступление… и у него получилось, хоть и не без мук совести. Они наняли старенькую бабушку, которая с удовольствием сидела с маленьким Учихой. Итачи работал с пяти утра до пяти вечера, а когда Саске засыпал, он шел воровать… Проникал в дома, пока люди спали, и тихо забирал золото, деньги, что мог…

Это было ужасно, но и малыша он оставить не мог, это было выше его сил. Он готов был переступить через все свои принципы. Нужно было просто подождать, пока его срок не придет и они не вернутся… К Наруто. Тогда брюнет сможет спокойно выдохнуть…

В свободное время Итачи думал о блондине, почему-то уверенность в том, что его ждут – не таяла ни на минуту… Если бы у Учихи-старшего спросили бы, что он чувствует к голубоглазому, он бы промолчал… Он не любил его, он не считал его другом… Их связь была намного выше и глубже того, что обычно привыкли обзывать любовью. Для кого-то странно, но они никогда не занимались сексом и целовались лишь иногда. Они и без того, находясь в объятиях друг друга, чувствовали интимное и такое дразнящее единение душ.

"То, что объединяет нас, сильнее секса. Больше любви. Мы - одно целое. Я - это ты, а ты - это я, рожденный в другой оболочке. Наш союз уходит корнями на такую глубину, что мы и сами уже не знаем, почему стали так близки..." - так всегда говорил брюнет, когда Наруто неожиданно спрашивал, кто они друг другу и почему они не такие, как все.

- Саске, мы едем домой… Собирайся, - наконец, он произнес эти слова, такие долгожданные и такие приятные душе.
Они, будто щекотали его сердце, заставляя его биться сильнее.

Каково было удивление Учихи, когда на пороге его дома, прислонившись одним боком к двери, стоял он.

- Наруто?

Медленно, кажется, неверяще блондин поворачивается к зовущему, и по его щекам начинают бежать прозрачные соленые слезы…

- Наруто… что с тобой? Наруто!

И брюнет неожиданно даже для самого себя обнимает за талию вздрагивающего невысокого парня. Крепко. Надежно. Настолько тепло, что по их телам бегут мурашки, а меньший юноша утыкается носом в грудь мужчины и замирает.

Это их совершенно несказочная история. Счастливая она или нет – судить только Вам, но их счастье сейчас стоит рядом и осторожно улыбается, потому что кто, как не дети, чувствуют нежность, исходящую от людей. И маленький Саске ее ощущает своим крошечным чутким сердцем… Он знает, что теперь его папа будет счастлив.

Потому что Итачи вернулся.